Если начало цветения вишен вокруг Tidal Basin в Washington, D.C. невозможно предсказать, то момент, когда появятся сами ягодки, вообще окутан полной неизвестностью для всех!

Трудно и, почти невозможно, попасть к ним именно в нужный момент! То они еще не завязались, то еще недостаточно спелые, чтобы их есть… То они засохли от жары и преждевременно опали… То мы уехали путешествовать и, к нашему возвращению, вишен уже и в помине нет…

В тот год я взяла ситуацию под личный контроль и, наведавшись к Tidal Basin пару раз, безошибочно определила, когда вишни на японских сакурах будут в самом соку.

Должна заметить, что они очень маленькие, где-то 8 мм в диаметре и 70% всей ягодки приходится на косточку. Но какой у них неповторимый изумительный вкус! Вкус настолько концентрирован, создавая впечатление, как будто огромные ягоды этих деревцев каким-то фантастическим способом уменьшили, и вкус десятков ягод сконцентрировали в одной, маленькой. При этом, еще и окунув ее в дорогой ликер на пару секунд!

Я никогда не пропущу дегустацию такого деликатеса по своей воле и, конечно, я отправилась в Washington, D.C., не говоря Джону о своих истинных планах.

Джон подвез меня на остановку метро, я вышла из машины, помахала ему рукой и распрощалась с ним до обеда. Предвкушая величайшее удовольствие моей жизни, я направилась к остановке метро с сияющим видом, навстречу новым приключениям в столице.

Мой муж, обладающий невероятным даром читать мои мысли на расстоянии, уже отъезжая, вдруг приостановил машину.

— И не вздумай там вишни рвать и есть! Ты же не хочешь, чтобы тебя арестовала полиция! – прокричал он в открытое окно машины.

Я оглянулась и, улыбаясь, утвердительно кивнула головой. Те мысли, которые были у меня в голове, знала только я.

—  Ну, на этот раз я уже отведу душу! – думала я про себя, уже садясь в вагон метро.

Добралась я до Tidal Basin. Было еще раннее утро. Туристы еще спали в своих отелях. Не туристы были уже на работе. Я была одна наедине с несколькими тысячами японских сакур, увешанных спелыми ягодками с винным привкусом. Я стояла, рвала вишни, бережно наклоняя веточки и укладывая сорванное в маленький кулечек, запасливо прихваченный мной из дома.

Увлеченная “сбором урожая” я не заметила, как ко мне кто-то приблизился. Случайно глянув на землю, я увидела… белые ноги! Я подняла свой взгляд выше, чтобы увидеть, кому они принадлежат. Но на той высоте, где ноги обычно переходят в туловище и еще выше, это все еще были ноги! Казалось, что ноги составляли основную часть туловища подошедшего существа. С изумлением я заметила, что ноги были покрыты какой-то шерстью и совсем не были похожи на человеческие.

К тому моменту, прожив уже не один год в США и просмотрев тысячи душераздирающих фильмов телевизионного канала SyFy, я не удивилась бы, увидев перед собой какого-нибудь инопланетного монстра.

Переведя свой взгляд еще выше, я осознала, что это были ноги лошади, которая смирно стояла передо мной, молча наблюдая мое изумление и замешательство. С боков лошади свисали еще ноги, которые упирались в стремена лошадиной сбруи. С каждого бока лошади – одна нога.

— Что тут за чертовщина начинается?! – в замешательстве подумала я, резко подняла голову вверх и увидела… полицейского, лет 30, торжественно восседающего на белоснежной ухоженной лошади. Он, молча укоризненно смотрел на меня, держащую в руках кулечек с сорванными японскими вишенками.

— Я бы не советовал вам это делать, — мягко произнес он.

Сказать, что я пребывала в состоянии столбняка, — значит, ничего не сказать.

Полицейский пытался выглядеть серьезно, но в глазах у него прыгали миллионы веселых чертиков. Я узнала это выражение глаз, так как иногда Джон, находясь на грани истерического хохота, сохраняет серьезное выражение лица.

Вдоволь насладившись произведенным впечатлением, полицейский решил покинуть место преступления.

— Ma’am, — протяжно произнес он на прощание, слегка козырнул и вальяжно, с чувством величайшего собственного достоинства, притронулся к козырьку военной фуражки.

Он развернул лошадь, и удалился неспешной походкой лошади, всем своим видом выражая удовлетворение, произведенным на меня впечатлением.

Когда они “отъезжали от меня”, я увидела, что полицейский со всех сторон был увешан оружием, рациями, переговорными устройствами, биноклем и еще всякой всячиной, назначение которой я даже не могла предположить.

Реально оценив сложившуюся ситуацию и, не желая играть с огнем, я мгновенно прекратила сбор урожая и отправилась далеко-далеко…  за тридевять земель. Туда, где меня не увидел бы ни один полицейский с самым сильным биноклем – в здание Старого почтамта на Pennsylvania Avenue, рядом с Белым Домом. Там я преспокойно помыла свои трофеи, и съела их, не спеша и несказанно наслаждаясь, учитывая тот фактор, как дорого они мне в тот день достались!